Чужая война - Страница 108

108

И завораживающий поток слов, бессмысленных звуков, гармоничных аккордов взорвался раскаленными осколками. Тяжелым звоном отозвалась стальная тетива, швыряя вперед раскаленную смерть. Пепел шарахнулся в сторону от брызнувшего кровью тяжелого тела.

– Нет бессмертия. – Эльрик подул на обожженную ладонь. Повесил арбалет на седло. – Я вспомнил, Пепел. Знаешь, что он говорил мне, когда мы виделись в последний раз? «Опасайся разговаривать с драконами». Пойдем наверх. Поищем вход в сокровищницу.

ТРЕТИЙ. ЛИШНИЙ

– Как тебе это понравится, Чедаш? Эти смертные меня переиграли.

– Похоже, вам это нравится, Князь?

– Ты знаешь… Да. Признаюсь, я перестарался в своем желании спровоцировать их на какое-нибудь безумие.

– Э-э-э… Простите, Князь. Вы считали, что они недостаточно безумны?

– Отнюдь. Мне было интересно, где верхняя планка.

– И что же?

– Ее давно сорвало. Теперь они хотят убить меня.

– Это смешно.

– Это весело, Чедаш. Если бы ты видел их лица, когда я сказал… Гм. Уж сказал, так сказал. Жаль только, палатин сгорел. А девочка и вправду ничего. Как считаешь?

– Она – символ. По крайней мере, Князь, мне так показалось. Двое из этой вашей четверки сумели окружить ее неким ореолом, природу которого мне понять не удалось. Не моя специфика, к сожалению, вот если бы вы согласились убить ее…

– Чедаш!

– Простите, Князь.

– Тебе стоило бы побыть живым для разнообразия. Я спросил, как тебе девочка, а не кем она является для этих ненормальных. Может, завести с десяток эльфиек?

– Боюсь, Князь, вы не получите такого удовольствия, как с этой. Ореол есть лишь у нее одной.

– Да. Ладно, долой лирику. Что там у нас на юге?

ФИГУРЫ

Аквитон – Эзис

Пепел шел ровной, убористой рысью, неторопливо отталкивая дорогу копытами. Дорога послушно убегала, но не кончалась и продолжала стелиться под ноги коню.

Эльрик дремал в седле.

Вопросы и ответы теснились, мешая друг другу, и лучше уж было вообще ни о чем не думать, чем пытаться рассортировать их и разложить по полочкам. Мысль – туда. Мысль – сюда. Эта мысль вообще лишняя. Ее долой.

И не мысль это вовсе, а эмоция. Совсем уж никуда не годно. От эмоций так просто не отделаешься.

Было муторно.

Император так и не понял: он ли убил дракона, или дракон сам заставил его выстрелить? Чем был на самом деле этот всемогущий безумец? И был ли он безумцем? Да – если Демиурги говорили правду. А если они лгали?

Но зачем им лгать? И, главное, если уж ложь такова, то какой же тогда может оказаться правда? Правда, скрываемая за кошмаром предполагаемой лжи.

Дракон не может сойти с ума.

«…Видишь ли, мой смертный друг, у нас, если можно так выразиться, очень тонкая, но в то же время очень гибкая душевная организация. Ты слышал что-нибудь о Законе? Нет? Великие Боги! А с виду такой образованный! Закон, иначе говоря – Равновесие…»

«…Видишь ли, Торанго, когда мы решили начать Игру, мы нарушили Закон. Сознательно. Ты слышал что-нибудь о Законе? Да? Странно. Словом, условия Игры подразумевали, что победитель получит все. А по Закону именно этого и не должно произойти ни в коем случае. Драконы попытались вмешаться. Помешать. И Разрушитель сделал нам маленькую уступку. С последующим возмещением, разумеется. Образно выражаясь, Весы качнулись. И качнулись весьма заметно. Гармония нарушилась. А с ней разрушились и драконы. То, что осталось сейчас, – оболочка, с остатками былого могущества…» Эльрик был тогда слишком измотан, чтобы сказать Величайшим все, что думает он по поводу их Игры. Точнее, он был достаточно уставшим, чтобы сперва думать, а потом действовать. И на тот момент у императора хватило ума понять, что его мнение интересует Демиургов в последнюю очередь.

Сейчас он готов был забыть о мимолетном своем смирении. Но на дороге не случилось, как назло, никого из Владык. Да и вообще пустовата была дорога. Урожай еще не собрали. Ярмарки не развернулись. Праздно шататься тоже времени нет – середина лета, самая работа. Редко-редко обгонял Пепел медленно ползущие короткие обозы.

Было тоскливо.

Беспомощная ярость поднималась мутной волной из самых темных глубин. Клокотала. Искала выхода.

И не находила.

Грызло неотступное, навязчивое и болезненное чувство вины. Кина. Прекрасный цветок, грубо надломленный безжалостной рукой.

Не защитил. Должен был, обязан был оказаться рядом. Спасти. И не сделал этого. А теперь поздно. Защищать поздно. А мстить – это просто глупо. Зло нужно встречать ударом, а не провожать бесполезной руганью. Встречать.

Но холодные доводы разума тонули в серой мути нерассуждающей ненависти.

Эмоции. Эмоции, чтоб им.

И снова с усилием Эльрик заставлял себя думать о Демиургах. О том, что рассказывали они. О том, что нужно сделать.

Имеет ли смысл делать что-то? Какая разница? Особо выбирать все равно не приходится.

«…Вообще-то Мы не вмешиваемся в дела мира. Лично не вмешиваемся. Но для тебя, так и быть, исключение сделаем. Однако помни… Торанго, друзья твои останутся жить лишь благодаря Нашей доброте. Ты умеешь быть благодарным?» Эльрик умел быть благодарным. Иногда. Если это не мешало его собственным планам. А вообще, де Фокс при всей своей безграничной доверчивости ну никак не мог поверить в то, что монахи Белого Креста, добившие «Бичей» и подобравшие Сима с Элидором, оказались на месте побоища по воле Величайших.

Чтоб Белый Крест да по чьей-то там воле?! Особенно если учесть смерть их Магистра и исчезновение магистерского атрибута.

108